Собираю потихоньку написанные раньше потеряшки. Многое потерял, но кое-что находится в диалогах в контакте, на форумах и еще хрен знает где. Это одно из немногих мест, где у меня сохранились тексты. Пять лет хранились и сохранились! Пусть и дальше здесь хранятся. Этот текст был написан в ответ на вопрос "во что бы ты хотел поиграть". В тот день я подменял в магазине сестру и у меня была уйма времени. За окном шел первый снег. Красивый такой, пушистый. Я просто взглянул туда и написал первую фразу.. А дальше оно как-то само пошло.
много снега под холодным морем
Снег валил с самого утра и, казалось, что снегопад никогда не кончится.
К обеду замело не только дорожки, которые Тим вчера расчистил,
но и калитку, и даже входную дверь изрядно присыпало. Подойдяк окну
с чашкой горячего и откровенно не качественного растворимого кофе,
который он нашел в одном из ящиков на кухне, Тимоха улыбнулся и раздвинул шторы
пошире. Он давно уже приучил себя не бояться работы и относиться к любым
трудностям снисходительно. Да-да, именно снисходительно. Если трудность не
убивает тебя, значит ты убиваешь её. И значит, она слабая трудность. А к слабым
нужно относиться снисходительно. Пожалеть бедняжку, улыбнутся ей
благожелательно и убить, чтобы не мучалась. Кофе кончился, а снег всё валил.
Мокрые тяжелые снежинки нехотя падали на холодную землю и укрывали её тёплым
пуховым одеялом. Под таким хорошо спать, если у тебя холодная мёртвая кровь и
мутные остекленевшие глаза.
Зимородков он не видел с тех пор, как неделю назад перебрался
в этот дом почти на самой окраине города. Жалко было
бросать свою предыдущую берлогу, но жить в ней дальше было просто не возможно.
Еженочные атаки зимних не только вынесли все старательно возводимые им в
течении года укрепления, но и доконали самого Тимофея. Конечно, ему удавалось
немного посапать днём, но этого всё равно было мало. Он мог бы сапать и дольше,
но тогда ночью его утащили бы или сожрали. Большую часть короткого зимнего дня
приходилось тратить на восстановление ловушек, на очистку территории от тел
зимородков и на починку сломанных укреплений. А ночью приходили они и снова всё
ломали. Это была сильная трудность. К такой снисходительно относиться не
получалось. Такая трудность сама могла легко убить. Чуть зазеваешься и
останешься без лап, без хвоста или даже без головы. И, если без лап или без
хвоста еще можно было как-то существовать, пока новые не отрастут, то без
головы точно никак. Новая голова отрастает долго и мучительно. Тут обязательно
нужен кто-то, кто присмотрит за тобой в этот период, поддержит твоё безголовое
тело хоть в каком-то порядке и не даст ему уйти прямо в глотки зимних.
От размышлений о возможном и невозможном
Тима отвлёк одинокий тёмный силуэт появившийся на опушке редкого берёзового
леса, что стоял в нескольких сотнях метров от хлипкого заборчика отделявшего
его временное жилище от остального мира. Незнакомец медленно и неуверенно
приближался. Еще не получалось разглядеть незваного гостя в подробностях, но
две ноги, две руки, голова, хвост и рост - нет, это не кто-то из зимних - это
человек или кто-то другой, но точно не хищник. Прямоходящих хищников в этом
пустом и заброшенном мире Тимоха еще не встречал. Впрочем, всё равно не стоило
расслабляться - всякое может случиться. Биться за эту территорию он не станет и
без особых сожалений уступит дом гостю, если тот захочет здесь жить. По не
гласному правилу летних, жилище не принадлежит тебе до тех пор, пока ты не
вложишься в него своим трудом или не окропишь его холодной чёрной кровью
зимних. Только тогда ты сможешь считаться полноправным хозяином занятой тобой
недвижимости. Ни того, ни другого Тимофей не сделал. Расчистка дорожек не в
счет, укреплений и ловушек он возводить не собирался, а зимние его пока не
беспокоили. Не успели еще пронюхать. Рано или поздно хоть один да набредёт на
этот дом и тогда придётся либо уходить, либо еженочщо отбиваться от орд
хладнокровных. И так-как этот дом для него был всего лишь возможностью немного
отдохнуть перед тем, как отправиться на поиски нового полноценного жилища,
охотник не предпринимал никаких мер по его защите. Проще уйти, если найдут.
Насиделся он на одном месте за последний год.
Пока Тим стоял у окна и смотрел на
неторопливо идущего, тот успел проделать половину пути от леса до забора.
Медленно. Очень медленно. Лица еще не разглядеть, но уже видно, что гость
хромает и прижимает левой рукой правую к телу. Он ранен - это очевидно. Ему
нудна помощь - это тоже очевидно. Накинув на обнаженный торс меховой тулуп и
закинув за спину чехол с гарпуном, охотник направился к входной двери. Входная
- когда входишь, а он выходил. Значит, он направился к выходной двери. Откинув
засов и два крючка, Тимоха навалился на дверь. Не без труда, но ему удалось её
открыть, преодолев сопротивление навалившегося на крыльцо снега. Чуть подумав,
он решил не закрывать её. Подпер только камнем, чтобы ветром не захлопнуло, и
легкой трусцой побежал в ту сторону, откуда жаловал гость. Гостя, кстати, не
было видно. Но, это и не удивительно - пространство за забором хорошо
просматривалось из окна второго этажа, а с первого и с участка перед домом не
просматривалось из-за рельефа местности. Почти сразу за забором земля по
пологой уходила вниз и поднималась обратно только почти у самого леса, от чего
лес этот казался стоявшим на большом плоском оладушке.
Добежав до забора и легко перепрыгнув
через него, Тим остановился, очистил копыта от налипшего на них влажного снега
и вгляделся вдаль. Пропал гость. Не видно. Обшарив взглядом низину, мужчина
увидел ничком лежавшее тело в сотне шагов от него. Незнакомца уже слегка
припорошило снежком и заметил он его не сразу. Еще минут десять-пятнадцать и
его будет не найти. Рванув с места в галоп, охотник пробил своими плоскими
копытами дорожку до пришельца за каких-то десять секунд. Он торопился. Он
успел, хотя и не опаздывал. Быстро проверив пальцами пульс на шее лежавшего в
снегу и убедившись, что тот еще жив, Тим перевернул тело и откинул с лица
незнакомца налипшие на него рыжие волосы. Женщина. Девушка. Совсем молодая
девушка - человек. Аккуратные красивые рожки, густая рыжая грива на голове,
симпатичные маленькие шипы над глазами.. На несколько секунд он остолбенел,
любуясь незнакомкой. Таких красавиц ему до сих пор встречать не доводилось.
Там, откуда он пришел, такие красотки были только у вождей и у военных
начальников. А здесь он вообще ни одной женщины не встречал за два года. Девушка
открыла глаза и Тимофей вдруг осознал, что его ладонь лежит у неё на щеке и
перебирает короткую жесткую шерстку нежно-кремового окраса. На него смотрело
живое воплощение красоты и боли. Боги, сколько боли было в этих желтых глазах.
Охотник чуть не заплакал от жалости, поймав своими рогами всего лишь отголоски эманаций
её страданий. Ничего не спрашивая и ничего не говоря, он подхватил легкое тело
на руки, осторожно устроил голову незнакомки у себя на плече и медленно пошел в
сторону дома. С таким весом он мог бы и бежать и хотел бежать, но с губ девушки
срывался тихий стон и опадал на снег красными снежинками при каждом его шаге.
Он всё-таки не смог сдержать слёз и до крови прокусил губу, пока нёс свою ношу
до дома. Ему было стыдно, но он был благодарен этой покалеченной девушке за
подаренные эмоции. Пусть это были боль и страдания, но за всё то время, что он
жил в этом мире - это были первые чужие эмоции. Он успел забыть, какое это
счастье, ловить чужие эманации. А еще он успел несколько раз себя проклясть за
то, что не торопился покидать тёплый дом и ждал, пока гостья сама к нему
придёт. И тупой скотиной обозвал, и бесчувственным болваном, и ленивой жопой.
Последнее было самым обидным, на нём и решил остановиться. Тем более, что рыжая
к этому моменту ушла в темноту и перестала стонать. Тогда он побежал. Забор он
перепрыгнул еще легче, чем в прошлый раз.
Второй раз она открыла глаза только ближе
к вечеру. За это время Тим успел выплакать весь запас слёз, привыкнуть к
исходящим от неё эманациям, изрядно подточить когтями свои постоянно чешущиеся
рога, которые успели отвыкнуть от такого количества чужих чувств, вымыть и
переодеть незнакомку, наложить шину на её сломанную ногу и перетянуть
кровоточащий обрубок её правой руки, заколотить изнутри все окна первого этажа,
укрепить дверь и поставить перед ней частокол из остро заточенных кольев.
Больше он до темноты ничего не успел. Мог бы успеть и яму выкопать перед
крыльцом, если бы каждые десять минут не бегал к кровати, где в забытьи тяжело
и прерывисто дышала девушка, но он боялся, что она умрёт и боялся пропустить
тот момент, когда она очнётся. Если очнётся. Она не умерла, а он не пропустил.
Он держал в своих мозолистых её тонкую ручку и иногда дышал на неё, пытаясь
хоть немного согреть. Он не знал, чем еще может помочь, но просто сидеть и
ничего не делать было выше его сил. Молился за неё Матери, обещал жертвы Отцу,
дышал на её руку в своих ладонях и щедро делился всем, что успел накопить и не
мог потратить за два полных года своего одиночества физического и эмоционального.
Его жизнь внезапно наполнилась сразу несколькими смыслами. До сих пор он и не
подозревал, что в жизни охотника может быть сразу так много смыслов. И весьма
удивился этому открытию. С наступлением темноты он услышал первый зимний вой за
последнюю неделю. Смыслов стало еще больше.
Она не стала спрашивать, где она, кто онаи кто он.
Тим ждал этих вопросов и даже мысленно отрепетировал ответы на них.
Но рыжая озадачила его совершенно другим вопросом...
- Ты готов к смерти, Сын Гурона? - очень тихо спросила она и облизнула пересохшие
губы острым раздвоенным язычком.
Тим тут же подал ей тёплого молока и помог напиться. Ему хватило времени, чтобы
обдумать ответ на этот вопрос. Точней, чтобы подобрать слова для своего вопроса
- ответ он готов был дать в ту же секунду, когда её вопрос услышал.
- Какой будет моя смерть, Дочь Аматерасу? - придав своему лицу решительное выражение
и подняв игольчатый гребень от лба и до самой шеи, спросил он.
- Славной, - всё так же тихо ответила одна из семи Дочерей великой Матери и едва заметно улыбнулась.
Он не смог вспомнить её имя, но вспомнил, что она изображалась крайней слева. Последняя и
самая младшая. Охотникам не полагалось знать имена Дочерей, но женские иконы он
видел. Теперь он узнал её. За стенами вновь послышался жуткий вой, а следом за
ним еще более жуткий звук призрачного рога. Никогда он не думал, что в его
жизни будет Великая Охота. Никогда не мечтал поучаствовать в ней, пусть и в
роли зверя. Он должен продержаться как можно дольше и увести охотников зимы с
её следа. Он дорого продаст свою жизнь. Она обещала, что его смерть будет
славной, и Тим намеревался сделать всё, чтобы не стать причиной нарушенного
обещания. Ему не нужно было отвечать, что он готов. Этот вопрос для сыновей
Гурона был ритуальным и ответа не требовал.
- Что мне передать Отцу и Матери?
- Передай, что этот мир не подходит нам.Пусть выводят всех своих детей и сдают его зимним.
За меня не беспокойся - Брат уже спешит за мной.
Он молча кивнул, прикоснулся губами к тонкому запястью младшей из Дочерей и выпустил её руку из своих.
- Поспи хоть немного, тебе нужно восстановить силы. Я уведу их.
Солнце нехотя выползало из-за горизонта.
Большое, толстое и ленивое зимнее солнце. Ближе к середине ночи снег
прекратился, а к утру ветер разогнал последние тучи и теперь ленивый толстяк
отражался от белого снега, сверкал в ветвях деревьев и ослеплял любого, кто
осмеливался поднять на него взгляд. Морозное солнечное прекрасное утро. Деревья
поскрипывали под тяжестью своих обледеневших веток, птицы весело чирикали. Бегущий
по своим важным заячьим делам беляк остановился, чуть приподнялся на задних
лапах, прислушался и тут же рванул с места, позабыв обо всём. Мелкие колючие
снежинки поднятые им еще не коснулись снежного покрова, когда из украшенных
резьбой саней на то место, где он замирал и прислушивался, стала нога в тяжелом
окованном стальными пластинками ботинке. Их было двое - рыжеволосая девушка с
пустым правым рукавом и такой же рыжеволосый мужчина в длинной чёрной шубе и
чешуйчатыми доспехами под ней. Он снял со спины свой двуручный меч, нервным
хвостом поднял новую бурю снежинок и кивнул на многочисленные следы на снегу.
- Да, он где-то рядом. Я чувствую слабые удары его сердца, - ответила девушка,
и они пошли по щедро окропленному красной и черной кровью снегу.
- Открой глаза, брат! - громко и властно приказал черношубник, подсовывая руку
под затылок Тима и приподнимая его голову. Они нашли его истерзанное тело на
самом верху кучи тел убитых им слепых гончих.
Без обеих рук, без одной ноги, с обезображенным когтями и зубами
лицом.. Сложно было опознать в этом куске мяса вчерашнего Тимофея, но это был
он. Девушка молча вытерла слёзы, поскребла когтями свои рожки и выдернула из
мертвого чёрного тела одной из гончих гарпун охотника. Разжав окоченевшие
пальцы мёртвой руки, она положила оторванную кисть на грудь умирающего человека
и присела рядом со своим братом.
- Открой глаза, друг, - тихо попросила она и закусила нижнюю губу, когда он выполнил её просьбу.
Пустые глазницы с запекшейся в них кровью смотрели на них. Она не выдержала и прикрыла их своей ладонью.
- В следующей жизни я буду твоей. Обещаю, - грустно и всё так же тихо сказала она. Кажется, он попытался улыбнуться.
- И прости за это дурацкое имя, - добавила она и сурово посмотрела на своего
рыжеволосого брата. Тот поймал её взгляд и поскрёб когтем свой правый рог.
- Прости, братец. Мне казалось, что это хорошая шутка. В следующей жизни ты будешь воином. Обещаю, - глухо сказал он и
потянулся к ножнам на поясе охотника. Короткий чёрный кинжал оборвал жизнь Тима и его страдания.
много снега под холодным морем
Снег валил с самого утра и, казалось, что снегопад никогда не кончится.
К обеду замело не только дорожки, которые Тим вчера расчистил,
но и калитку, и даже входную дверь изрядно присыпало. Подойдяк окну
с чашкой горячего и откровенно не качественного растворимого кофе,
который он нашел в одном из ящиков на кухне, Тимоха улыбнулся и раздвинул шторы
пошире. Он давно уже приучил себя не бояться работы и относиться к любым
трудностям снисходительно. Да-да, именно снисходительно. Если трудность не
убивает тебя, значит ты убиваешь её. И значит, она слабая трудность. А к слабым
нужно относиться снисходительно. Пожалеть бедняжку, улыбнутся ей
благожелательно и убить, чтобы не мучалась. Кофе кончился, а снег всё валил.
Мокрые тяжелые снежинки нехотя падали на холодную землю и укрывали её тёплым
пуховым одеялом. Под таким хорошо спать, если у тебя холодная мёртвая кровь и
мутные остекленевшие глаза.
Зимородков он не видел с тех пор, как неделю назад перебрался
в этот дом почти на самой окраине города. Жалко было
бросать свою предыдущую берлогу, но жить в ней дальше было просто не возможно.
Еженочные атаки зимних не только вынесли все старательно возводимые им в
течении года укрепления, но и доконали самого Тимофея. Конечно, ему удавалось
немного посапать днём, но этого всё равно было мало. Он мог бы сапать и дольше,
но тогда ночью его утащили бы или сожрали. Большую часть короткого зимнего дня
приходилось тратить на восстановление ловушек, на очистку территории от тел
зимородков и на починку сломанных укреплений. А ночью приходили они и снова всё
ломали. Это была сильная трудность. К такой снисходительно относиться не
получалось. Такая трудность сама могла легко убить. Чуть зазеваешься и
останешься без лап, без хвоста или даже без головы. И, если без лап или без
хвоста еще можно было как-то существовать, пока новые не отрастут, то без
головы точно никак. Новая голова отрастает долго и мучительно. Тут обязательно
нужен кто-то, кто присмотрит за тобой в этот период, поддержит твоё безголовое
тело хоть в каком-то порядке и не даст ему уйти прямо в глотки зимних.
От размышлений о возможном и невозможном
Тима отвлёк одинокий тёмный силуэт появившийся на опушке редкого берёзового
леса, что стоял в нескольких сотнях метров от хлипкого заборчика отделявшего
его временное жилище от остального мира. Незнакомец медленно и неуверенно
приближался. Еще не получалось разглядеть незваного гостя в подробностях, но
две ноги, две руки, голова, хвост и рост - нет, это не кто-то из зимних - это
человек или кто-то другой, но точно не хищник. Прямоходящих хищников в этом
пустом и заброшенном мире Тимоха еще не встречал. Впрочем, всё равно не стоило
расслабляться - всякое может случиться. Биться за эту территорию он не станет и
без особых сожалений уступит дом гостю, если тот захочет здесь жить. По не
гласному правилу летних, жилище не принадлежит тебе до тех пор, пока ты не
вложишься в него своим трудом или не окропишь его холодной чёрной кровью
зимних. Только тогда ты сможешь считаться полноправным хозяином занятой тобой
недвижимости. Ни того, ни другого Тимофей не сделал. Расчистка дорожек не в
счет, укреплений и ловушек он возводить не собирался, а зимние его пока не
беспокоили. Не успели еще пронюхать. Рано или поздно хоть один да набредёт на
этот дом и тогда придётся либо уходить, либо еженочщо отбиваться от орд
хладнокровных. И так-как этот дом для него был всего лишь возможностью немного
отдохнуть перед тем, как отправиться на поиски нового полноценного жилища,
охотник не предпринимал никаких мер по его защите. Проще уйти, если найдут.
Насиделся он на одном месте за последний год.
Пока Тим стоял у окна и смотрел на
неторопливо идущего, тот успел проделать половину пути от леса до забора.
Медленно. Очень медленно. Лица еще не разглядеть, но уже видно, что гость
хромает и прижимает левой рукой правую к телу. Он ранен - это очевидно. Ему
нудна помощь - это тоже очевидно. Накинув на обнаженный торс меховой тулуп и
закинув за спину чехол с гарпуном, охотник направился к входной двери. Входная
- когда входишь, а он выходил. Значит, он направился к выходной двери. Откинув
засов и два крючка, Тимоха навалился на дверь. Не без труда, но ему удалось её
открыть, преодолев сопротивление навалившегося на крыльцо снега. Чуть подумав,
он решил не закрывать её. Подпер только камнем, чтобы ветром не захлопнуло, и
легкой трусцой побежал в ту сторону, откуда жаловал гость. Гостя, кстати, не
было видно. Но, это и не удивительно - пространство за забором хорошо
просматривалось из окна второго этажа, а с первого и с участка перед домом не
просматривалось из-за рельефа местности. Почти сразу за забором земля по
пологой уходила вниз и поднималась обратно только почти у самого леса, от чего
лес этот казался стоявшим на большом плоском оладушке.
Добежав до забора и легко перепрыгнув
через него, Тим остановился, очистил копыта от налипшего на них влажного снега
и вгляделся вдаль. Пропал гость. Не видно. Обшарив взглядом низину, мужчина
увидел ничком лежавшее тело в сотне шагов от него. Незнакомца уже слегка
припорошило снежком и заметил он его не сразу. Еще минут десять-пятнадцать и
его будет не найти. Рванув с места в галоп, охотник пробил своими плоскими
копытами дорожку до пришельца за каких-то десять секунд. Он торопился. Он
успел, хотя и не опаздывал. Быстро проверив пальцами пульс на шее лежавшего в
снегу и убедившись, что тот еще жив, Тим перевернул тело и откинул с лица
незнакомца налипшие на него рыжие волосы. Женщина. Девушка. Совсем молодая
девушка - человек. Аккуратные красивые рожки, густая рыжая грива на голове,
симпатичные маленькие шипы над глазами.. На несколько секунд он остолбенел,
любуясь незнакомкой. Таких красавиц ему до сих пор встречать не доводилось.
Там, откуда он пришел, такие красотки были только у вождей и у военных
начальников. А здесь он вообще ни одной женщины не встречал за два года. Девушка
открыла глаза и Тимофей вдруг осознал, что его ладонь лежит у неё на щеке и
перебирает короткую жесткую шерстку нежно-кремового окраса. На него смотрело
живое воплощение красоты и боли. Боги, сколько боли было в этих желтых глазах.
Охотник чуть не заплакал от жалости, поймав своими рогами всего лишь отголоски эманаций
её страданий. Ничего не спрашивая и ничего не говоря, он подхватил легкое тело
на руки, осторожно устроил голову незнакомки у себя на плече и медленно пошел в
сторону дома. С таким весом он мог бы и бежать и хотел бежать, но с губ девушки
срывался тихий стон и опадал на снег красными снежинками при каждом его шаге.
Он всё-таки не смог сдержать слёз и до крови прокусил губу, пока нёс свою ношу
до дома. Ему было стыдно, но он был благодарен этой покалеченной девушке за
подаренные эмоции. Пусть это были боль и страдания, но за всё то время, что он
жил в этом мире - это были первые чужие эмоции. Он успел забыть, какое это
счастье, ловить чужие эманации. А еще он успел несколько раз себя проклясть за
то, что не торопился покидать тёплый дом и ждал, пока гостья сама к нему
придёт. И тупой скотиной обозвал, и бесчувственным болваном, и ленивой жопой.
Последнее было самым обидным, на нём и решил остановиться. Тем более, что рыжая
к этому моменту ушла в темноту и перестала стонать. Тогда он побежал. Забор он
перепрыгнул еще легче, чем в прошлый раз.
Второй раз она открыла глаза только ближе
к вечеру. За это время Тим успел выплакать весь запас слёз, привыкнуть к
исходящим от неё эманациям, изрядно подточить когтями свои постоянно чешущиеся
рога, которые успели отвыкнуть от такого количества чужих чувств, вымыть и
переодеть незнакомку, наложить шину на её сломанную ногу и перетянуть
кровоточащий обрубок её правой руки, заколотить изнутри все окна первого этажа,
укрепить дверь и поставить перед ней частокол из остро заточенных кольев.
Больше он до темноты ничего не успел. Мог бы успеть и яму выкопать перед
крыльцом, если бы каждые десять минут не бегал к кровати, где в забытьи тяжело
и прерывисто дышала девушка, но он боялся, что она умрёт и боялся пропустить
тот момент, когда она очнётся. Если очнётся. Она не умерла, а он не пропустил.
Он держал в своих мозолистых её тонкую ручку и иногда дышал на неё, пытаясь
хоть немного согреть. Он не знал, чем еще может помочь, но просто сидеть и
ничего не делать было выше его сил. Молился за неё Матери, обещал жертвы Отцу,
дышал на её руку в своих ладонях и щедро делился всем, что успел накопить и не
мог потратить за два полных года своего одиночества физического и эмоционального.
Его жизнь внезапно наполнилась сразу несколькими смыслами. До сих пор он и не
подозревал, что в жизни охотника может быть сразу так много смыслов. И весьма
удивился этому открытию. С наступлением темноты он услышал первый зимний вой за
последнюю неделю. Смыслов стало еще больше.
Она не стала спрашивать, где она, кто онаи кто он.
Тим ждал этих вопросов и даже мысленно отрепетировал ответы на них.
Но рыжая озадачила его совершенно другим вопросом...
- Ты готов к смерти, Сын Гурона? - очень тихо спросила она и облизнула пересохшие
губы острым раздвоенным язычком.
Тим тут же подал ей тёплого молока и помог напиться. Ему хватило времени, чтобы
обдумать ответ на этот вопрос. Точней, чтобы подобрать слова для своего вопроса
- ответ он готов был дать в ту же секунду, когда её вопрос услышал.
- Какой будет моя смерть, Дочь Аматерасу? - придав своему лицу решительное выражение
и подняв игольчатый гребень от лба и до самой шеи, спросил он.
- Славной, - всё так же тихо ответила одна из семи Дочерей великой Матери и едва заметно улыбнулась.
Он не смог вспомнить её имя, но вспомнил, что она изображалась крайней слева. Последняя и
самая младшая. Охотникам не полагалось знать имена Дочерей, но женские иконы он
видел. Теперь он узнал её. За стенами вновь послышался жуткий вой, а следом за
ним еще более жуткий звук призрачного рога. Никогда он не думал, что в его
жизни будет Великая Охота. Никогда не мечтал поучаствовать в ней, пусть и в
роли зверя. Он должен продержаться как можно дольше и увести охотников зимы с
её следа. Он дорого продаст свою жизнь. Она обещала, что его смерть будет
славной, и Тим намеревался сделать всё, чтобы не стать причиной нарушенного
обещания. Ему не нужно было отвечать, что он готов. Этот вопрос для сыновей
Гурона был ритуальным и ответа не требовал.
- Что мне передать Отцу и Матери?
- Передай, что этот мир не подходит нам.Пусть выводят всех своих детей и сдают его зимним.
За меня не беспокойся - Брат уже спешит за мной.
Он молча кивнул, прикоснулся губами к тонкому запястью младшей из Дочерей и выпустил её руку из своих.
- Поспи хоть немного, тебе нужно восстановить силы. Я уведу их.
Солнце нехотя выползало из-за горизонта.
Большое, толстое и ленивое зимнее солнце. Ближе к середине ночи снег
прекратился, а к утру ветер разогнал последние тучи и теперь ленивый толстяк
отражался от белого снега, сверкал в ветвях деревьев и ослеплял любого, кто
осмеливался поднять на него взгляд. Морозное солнечное прекрасное утро. Деревья
поскрипывали под тяжестью своих обледеневших веток, птицы весело чирикали. Бегущий
по своим важным заячьим делам беляк остановился, чуть приподнялся на задних
лапах, прислушался и тут же рванул с места, позабыв обо всём. Мелкие колючие
снежинки поднятые им еще не коснулись снежного покрова, когда из украшенных
резьбой саней на то место, где он замирал и прислушивался, стала нога в тяжелом
окованном стальными пластинками ботинке. Их было двое - рыжеволосая девушка с
пустым правым рукавом и такой же рыжеволосый мужчина в длинной чёрной шубе и
чешуйчатыми доспехами под ней. Он снял со спины свой двуручный меч, нервным
хвостом поднял новую бурю снежинок и кивнул на многочисленные следы на снегу.
- Да, он где-то рядом. Я чувствую слабые удары его сердца, - ответила девушка,
и они пошли по щедро окропленному красной и черной кровью снегу.
- Открой глаза, брат! - громко и властно приказал черношубник, подсовывая руку
под затылок Тима и приподнимая его голову. Они нашли его истерзанное тело на
самом верху кучи тел убитых им слепых гончих.
Без обеих рук, без одной ноги, с обезображенным когтями и зубами
лицом.. Сложно было опознать в этом куске мяса вчерашнего Тимофея, но это был
он. Девушка молча вытерла слёзы, поскребла когтями свои рожки и выдернула из
мертвого чёрного тела одной из гончих гарпун охотника. Разжав окоченевшие
пальцы мёртвой руки, она положила оторванную кисть на грудь умирающего человека
и присела рядом со своим братом.
- Открой глаза, друг, - тихо попросила она и закусила нижнюю губу, когда он выполнил её просьбу.
Пустые глазницы с запекшейся в них кровью смотрели на них. Она не выдержала и прикрыла их своей ладонью.
- В следующей жизни я буду твоей. Обещаю, - грустно и всё так же тихо сказала она. Кажется, он попытался улыбнуться.
- И прости за это дурацкое имя, - добавила она и сурово посмотрела на своего
рыжеволосого брата. Тот поймал её взгляд и поскрёб когтем свой правый рог.
- Прости, братец. Мне казалось, что это хорошая шутка. В следующей жизни ты будешь воином. Обещаю, - глухо сказал он и
потянулся к ножнам на поясе охотника. Короткий чёрный кинжал оборвал жизнь Тима и его страдания.
-
-
19.02.2024 в 20:26Evaluate these very best techniques for Web page marketing:
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kak-rabotayu-ssylki-296477-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Prodvizhenie-sajtov-646777-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Ostrova-kontenta-ehto-663841-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Skvoznaya-ssylka-683446-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kak-provesti-audit-sajta-587567-12-05
If fascinated, generate to PM and ebook early obtain